Неточные совпадения
Надели на себя
святые образа оба брата и невольно задумались, припомнив старую мать.
Когда его соборовали, когда
святое миро коснулось его груди, один глаз его раскрылся, и, казалось, при виде священника в облачении, дымящегося кадила, свеч перед
образом что-то похожее на содрогание ужаса мгновенно отразилось на помертвелом лице.
В противоположном углу горела лампадка перед большим темным
образом Николая чудотворца; крошечное фарфоровое яичко на красной ленте висело на груди
святого, прицепленное к сиянию; на окнах банки с прошлогодним вареньем, тщательно завязанные, сквозили зеленым светом; на бумажных их крышках сама Фенечка написала крупными буквами «кружовник»; Николай Петрович любил особенно это варенье.
Клим достал из кармана очки, надел их и увидал, что дьякону лет за сорок, а лицо у него такое, с какими изображают на иконах
святых пустынников. Еще более часто такие лица встречаются у торговцев старыми вещами, ябедников и скряг, а в конце концов память создает из множества подобных лиц назойливый
образ какого-то как бы бессмертного русского человека.
— Это я к
святой неделе убираю; тогда
образа чищу и паутину снимаю…
Но одну подробность я слишком запомнил: мама сидела на диване, а влево от дивана, на особом круглом столике, лежал как бы приготовленный к чему-то
образ — древняя икона, без ризы, но лишь с венчиками на главах
святых, которых изображено было двое.
В этой же комнате в углу висел большой киот с старинными фамильными
образами, из которых на одном (всех
святых) была большая вызолоченная серебряная риза, та самая, которую хотели закладывать, а на другом (на
образе Божьей Матери) — риза бархатная, вышитая жемчугом.
Внутри избы были 2 комнаты. В одной из них находились большая русская печь и около нее разные полки с посудой, закрытые занавесками, и начищенный медный рукомойник. Вдоль стен стояли 2 длинные скамьи; в углу деревянный стол, покрытый белой скатертью, а над столом божница со старинными
образами, изображающими
святых с большими головами, темными лицами и тонкими длинными руками.
…Действительно, какая-то шекспировская фантазия пронеслась перед нашими глазами на сером фонде Англии, с чисто шекспировской близостью великого и отвратительного, раздирающего душу и скрипящего по тарелке.
Святая простота человека, наивная простота масс и тайные окопы за стеной, интриги, ложь. Знакомые тени мелькают в других
образах — от Гамлета до короля Лира, от Гонериль и Корделий до честного Яго. Яго — всё крошечные, но зато какое количество и какая у них честность!
На другой день мерзавец офицер Соколов донес полковнику, и я, таким
образом, замешал трех лучших офицеров, которые мне делали бог знает сколько одолжений; все они имели выговор, и все наказаны и теперь должны, не сменяясь, дежурить три недели (а тут
Святая).
С души сошла черная пелена, твой
образ воскрес передо мной во всей ясности своей, и я протянул тебе руку в Париже так же легко и любовно, как протягивал в лучшие,
святые минуты нашей московской жизни.
Из учителей церкви любил я главным
образом Оригена и особенно
святого Григория Нисского; из аскетико-мистической литературы глубже других мне казался Исаак Сирианин.
Лишь бы дворянство поняло всю благотворность этого призыва и умело настоящим
образом содействовать мерам правительства благоразумными местными соображениями к упрочению этого
святого дела.
Макар Григорьев видал всех, бывавших у Павла студентов, и разговаривал с ними: больше всех ему понравился Замин, вероятно потому, что тот толковал с ним о мужичках, которых, как мы знаем, Замин сам до страсти любил, и при этом, разумеется, не преминул представить, как богоносцы, идя с
образами на
святой неделе, дикими голосами поют: «Христос воскресе!»
Иной ученый всю жизнь некоторым
образом, черт бы его побрал, посвятит на объяснение какого-то ерундовского допотопного слова, и уж такая ему за это честь, что заживо в
святые превозносят.
— Лето-то все таким родом проходишь, а зиму прозимуешь у мощей
святых или у
образа чудотворного, а потом опять лето пространствуешь, да уж на другую зиму домой воротишься…
Вдруг предстал перед ней медведь-лютый зверь; задрожала-испужалась Пахомовна того зверя лютого, звериного его
образа невиданного; взговорила она ему:"Ты помилуй меня, лютый зверь, ты не дай мне помереть смертью жестокою, не вкусимши
святого причастия, в прегрешениях не вспокаявшись!"
В нем совмещались именно те простые, но трогательные и глубокие черты, которые даже и в его времена гораздо чаще встречались в рядовых, чем в офицерах, те чисто русские, мужицкие черты, которые в соединении дают возвышенный
образ, делавший иногда нашего солдата не только непобедимым, но и великомучеником, почти
святым, — черты, состоявшие из бесхитростной, наивной веры, ясного, добродушно-веселого взгляда на жизнь, холодной и деловой отваги, покорства перед лицом смерти, жалости к побежденному, бесконечного терпения и поразительной физической и нравственной выносливости.
И
образ велю на стене написать точь-в-точь как явился мне
святой: на белом коне, высоко подняв руку, а на ней белый кречет.
При этом, для очистки совести, она припоминала, что один студент, с которым она познакомилась в Москве, на каждом шагу восклицал:
святое искусство! — и тем охотнее сделала эти слова девизом своей жизни, что они приличным
образом развязывали ей руки и придавали хоть какой-нибудь наружный декорум ее вступлению на стезю, к которой она инстинктивно рвалась всем своим существом.
— Безбожники никониане, любовь нашу к древнему благообразию заметя и диаволом научаемы преехидно фальшам разным, — ныне и
святые образа подделывают ловко, ой, ловко! С виду-то
образ будто и впрямь строгановских али устюжских писем, а то — суздальских, ну, а вглядись оком внутренним — фальша!
— Никониане-то, черные дети Никона-тигра, все могут сделать, бесом руководимы, — вот и левкас будто настоящий, и доличное одной рукой написано, а лик-то, гляди, — не та кисть, не та! Старые-то мастера, как Симон Ушаков, — хоть он еретик был, — сам весь
образ писал, и доличное и лик, сам и чку строгал и левкас наводил, а наших дней богомерзкие людишки этого не могут! Раньше-то иконопись
святым делом была, а ныне — художество одно, так-то, боговы!
Молиться — значит становиться прямо перед досками, на которых нарисованы лица Христа, богородицы,
святых, и кланяться головой, всем телом, а правой рукой, со сложенными известным
образом пальцами, дотрагиваться до лба, плеч и живота и произносить славянские слова, из которых самые употребительные и всем детям внушаемые: богородица, дева радуйся и т. д.
И вот для решения вопроса, самая постановка которого показывает непонимание учения, были произнесены на этом собрании, как это описывает книга Деяний, в первый раз долженствовавшие внешним
образом утвердить справедливость известных утверждений, эти страшные, наделавшие столько зла, слова: «угодно
святому духу и нам», т. е. утверждалось, что справедливость того, что они постановили, засвидетельствована чудесным участием в этом решении
святого духа, т. е. бога.
«Берусь за перо, чтобы рассказать, каким
образом один необдуманный шаг может испортить всю человеческую жизнь, уничтожить все ее плоды, добытые ценою долгих унижений, повергнуть в прах все надежды на дальнейшее повышение в избранной специальности и даже отнять у человека лучшее его право в этом мире — право называться верным сыном
святой римско-католической церкви!
Красный угол был выбелен; тут помещались
образа, остальные части стен, составлявшие продолжение угла, оставались только вымазанными глиной; медные ризы икон, вычищенные мелом к светлому празднику, сверкали, как золото; подле них виднелся возобновленный пучок вербы, засохнувшая просфора,
святая вода в муравленом кувшинчике, красные яйца и несколько священных книг в темных кожаных переплетах с медными застежками — те самые, по которым Ваня учился когда-то грамоте.
Ну, как водится, помолишься
святым образам, положишь отцу с матушкой три поклона в ноги, маленечко покричишь голосом, ину пору не шутя даже всплакнешь — все это так по обычаю должно.
Даже ребёнку невозможно дать полной свободы;
святые отцы — угодники божий, но однако подвергались искушению плоти и грешили самым лучшим
образом.
Неведомые, прекрасные, раскрывались они перед ее внимательным взором; со страниц книги, которую Рудин держал в руках, дивные
образы, новые, светлые мысли так и лились звенящими струями ей в душу, и в сердце ее, потрясенном благородной радостью великих ощущений, тихо вспыхивала и разгоралась
святая искра восторга…
— Девки-поганки дело, — решила и мать игуменья. — Не инако могло быть, как через нее. Она, поганка, переиначила себя в честный
образ мниха… То-то, кыргызское отродье, посмеялась над
святою обителью. Сорому не износить теперь…
Так, в городе Романове поп Викула, на
святой неделе обходя с
образами Троицкую слободу, в доме солдата Кокорева не допустил его к св. кресту, называл врагом и басурманом за то, что он был с выстриженною бородою.
— Что же ты, Мартын Петрович, — начала матушка, — каким
образом намерен теперь душу свою спасать? К Митрофанию съездишь или в Киев? или, может быть, в Оптину пустынь отправишься, так как она по соседству? Там, говорят, такой
святой проявился инок… отцом Макарием его зовут, никто такого и не запомнит! Все грехи насквозь видит.
Пародия была впервые полностью развернута в рецензии Добролюбова на комедии «Уголовное дело» и «Бедный чиновник»: «В настоящее время, когда в нашем отечестве поднято столько важных вопросов, когда на служение общественному благу вызываются все живые силы народа, когда все в России стремится к свету и гласности, — в настоящее время истинный патриот не может видеть без радостного трепета сердца и без благодарных слез в очах, блистающих
святым пламенем высокой любви к отечеству, — не может истинный патриот и ревнитель общего блага видеть равнодушно высокоблагородные исчадия граждан-литераторов с пламенником обличения, шествующих в мрачные углы и на грязные лестницы низших судебных инстанций и сырых квартир мелких чиновников, с чистою,
святою и плодотворною целию, — словом, энергического и правдивого обличения пробить грубую кору невежества и корысти, покрывающую в нашем отечестве жрецов правосудия, служащих в низших судебных инстанциях, осветить грозным факелом сатиры темные деяния волостных писарей, будочников, становых, магистратских секретарей и даже иногда отставных столоначальников палаты, пробудить в сих очерствевших и ожесточенных в заблуждении, но тем не менее не вполне утративших свою человеческую природу существах горестное сознание своих пороков и слезное в них раскаяние, чтобы таким
образом содействовать общему великому делу народного преуспеяния, совершающегося столь видимо и быстро во всех концах нашего обширного отечества, нашей родной Руси, которая, по глубоко знаменательному и прекрасному выражению нашей летописи, этого превосходного литературного памятника, исследованного г. Сухомлиновым, — велика и обильна, и чтобы доказать, что и молодая литература наша, этот великий двигатель общественного развития, не остается праздною зрительницею народного движения в настоящее время, когда в нашем отечестве возбуждено столько важных вопросов, когда все живые силы народа вызваны на служение общественному благу, когда все в России неудержимо стремится к свету и гласности» («Современник», 1858, № XII).
Вся братья поверглась на колена пред новым
образом, и умиленный настоятель произнес: «Нет, нельзя человеку с помощью одного человеческого искусства произвести такую картину:
святая, высшая сила водила твоею кистью, и благословенье небес почило на труде твоем».
Таким
образом исполнилось желание благочестивых людей, которые, отдавая монастырям свое богатство, без всякого сомнения хотели, чтобы оно употреблено было на благодетельные заведения, что же может быть
святее призрения изувеченных Героев и основания училищ, в которых образуются служители Олтарей, и достойные проповедники Божественного Слова?
— А как же! — возговорила Домна Платоновна, — посмотри-ка ты, милый друг, у купцов: у них всегда
образ в своем виде, ланпад и сияние… все это как должно. А это значит, господа сами от бога бежат, и бог от них далече. Вот нынче на
святой была я у одной генеральши… и при мне камердинер ее входит и докладывает, что священники, говорит, пришли.
И были-с эти два
образа для нас все равно что для жидов их
святая святых, чудным Веселиила художеством изукрашенная.
После сего мы вымели от гостюшкиных следков горенку; заменные
образа опять на их место за перегородку в коробья уклали, а оттуда достали свои настоящие иконы; разместили их по тяблам, как было по-старому, покропили их
святою водой; положили начал и пошли каждый куда ему следовало на ночной покой, но только бог весть отчего и зачем всем что-то в ту ночь не спалось, и было как будто жутко и неспокойно.
— И только
святая обязанность, — продолжал директор, — которую мы, присягая крестом и евангелием, приняли на себя (при этих словах он указал на
образ)… обязанность! — повторил он с ударением. — Исправлять вашу нравственность, а не губить вас, заставляет нас предполагать, что большая часть из вас были вовлечены в это преступление неумышленно, а потому хотим только наказать зачинщиков. Извольте выдавать их.
Бабка Авдотья, которая построила постоялый двор, была старой веры, ее же сын и оба внука (отцы Матвея и Якова) ходили в православную церковь, принимали у себя духовенство и новым
образам молились с таким же благоговением, как старым; сын в старости не ел мяса и наложил на себя подвиг молчания, считая грехом всякий разговор, а у внуков была та особенность, что они понимали писание не просто, а всё искали в нем (крытого смысла, уверяя, что в каждом
святом слове должна содержаться какая-нибудь тайна.
Образ жизни его изменился; ученые филологические труды прекратились; другие люди стали посещать его; другие мысли и заботы наполняли его ум и душу, и живое воспоминание только что разыгранной исполинской драмы, в которой сам он был важным действующим лицом и двигателем народного духа
святой Руси, — подавило его прежние интересы; но он встретил меня и брата с прежним радушием и с видимым удовольствием; Дарья Алексевна — также.
Перед
образами стоял складной кожаный налой, за ним во время трапезы читали положенное уставом на тот день поучение или житие
святого, память которого в тот день праздновалась.
То были московские произведения, изображавшие апокалипсические деяния антихриста, видение
святым Макарием беса в тыквах, распятие плоти во
образе монаха с замком на устах, хождение Феодоры по мытарствам и другие сказанья византийского склада.
«Я думаю, — говорит мисс Кобб, — что великий устроитель всего сущего есть справедливый,
святой, милосердный бог; и совершенно немыслимо, чтоб такой бог мог создать свой мир таким
образом, чтоб человек был принужден искать средств против своих болезней путем причинения мук низшим животным.
Без чистоты души зачем поклоняться богу? Зачем говорить: я пойду в Бенарес? [Бенарес — город, который индусы считают
святым городом.] Каким
образом достигнет истинного Бенареса тот, кто делал зло?
Обязанность соединять мужчин и женщин не доверяется никакой другой небесной главе, Сам
Святой Благословенный делает это, ибо Он один умеет делать это надлежащим
образом» — Zohar, I, 85b (I. de Pauly, I, 493) — «Равви Авва говорит: счастлива судьба праведных, души которых окружают
святого Царя прежде своего схождения в этот низший мир.
«Как человек сотворен в
образ и подобие Бога, так равно и ангелы, ибо они братья людей», «
святая душа человека и дух ангела имеют единую сущность и существо, и нет никакого различия в них, кроме самого только качества их телесного проявления» [Аврора, 60, 63.].
Святая телесность, тело Церкви, духовно и духоносно, а потому и сущность ее никоим
образом не может определяться только как не-дух, но должна иметь и положительное определение.
От
образа в углу тянутся по обе стороны лубочные картины; тут портрет государя, непременно в нескольких экземплярах, Георгий Победоносец, «Европейские государи», среди которых очутился почему-то и шах персидский, затем изображения
святых с латинскими и немецкими подписями, поясной портрет Баттенберга, Скобелева, опять
святые…
При слабом свете лампад и единственных свечей перед
образами как-то особенно хмуро и сурово выглядят нынче на иконах аскетические лица угодников и
святых.